Кажется, его подарили моей дочери, этого белого хомячка.
Сначала все возились с ним и сюсюкали, а я держался подальше - мне противна
слащавая возня с животными. Потом к нему привыкли и почти забыли, а он жил под
креслом, и был рад покою, и тому, что еды вдоволь. По вечерам, когда все
засыпали, я выходил на кухню и пил чай. Я любил это время. Днем спешишь и все
кому-то должен, но вот наступает вечер, все идут спать, а тебе подарен кусочек
твоего времени. В тишине вылезал хомяк и смотрел на меня, а я на него - мы не
мешали друг другу. Я подсыпал ему зерна и смотрел, как он ест, и как растут его
мешки за щеками. Он убегал к себе и снова прибегал - уже с худыми щеками, и
снова торопливо ел... Тепло давно прошло, и сухой сентябрь позади, наша жизнь
вдвигалась в темноту - приближалась зима. Хомяк не знал о зиме, но знал, что
делать, чтобы жить и выжить, его никто не учил, он знал это всегда. А я много
знал о зиме, о прошлых зимах, и помнил больше, чем он, но что делать - не знал.
Каждый раз зима заставала меня врасплох. Я стал понимать боязнь стариков умереть
зимой, в темноте, среди холода природы... А вот хомяк готовился. Однажды вечером я долго ждал его, а он все не вылезал. Я
заглянул под кресло. Он лежал там на боку и не двигался. Я взял его на руки -
он часто дышал, изо рта стекали капельки крови. Скорей всего, кто-то
неосторожно прижал его, может быть, дверью, или еще как-нибудь... Вчера еще он
так озабоченно бегал здесь и смотрел на меня крошечными темными глазками... Мне
казалось, что он сейчас вскочит, отряхнется и все будет по-старому, но он все
лежал, и стал дышать с судорожными всхлипываниями. Он мучился, и мне надо было
его убить, а я не мог и все сидел и смотрел на него... Мы были с ним вместе, и
чужие в этой большой квартире, и зиму я буду встречать без него... Я принес
эфир и стал его усыплять. Налил на вату очень много, чтобы он сразу уснул и
умер незаметно для себя, как я себе желаю, но он все дышал и дышал... Наконец,
он замер. Я завернул его в наволочку и вышел на улицу. Небо было звездное - к
холодам. За домами начиналось поле. Я выкопал ямку, похоронил хомяка, и пошел
домой. |