Новиков В.
Раненая лошадь.
Записки скульптора Виктора Сергеевича Новикова о пережитом из блокадного детства. Стояла
осень. Народ спешно уезжал подальше от взрывов, от наступающего голода.
Дорога была грязная, размытая дождями, я каждый день ходил в лес за
грибами, чтобы убить время и заглушить тоску одиночества.
Ночами огнем полыхало небо. Откуда-то с залива с утренними туманами
тянуло порохом, гарью. С беженцами ползли слухи: взяты Петергоф,
Гатчина. Мимо на подводах везли раненых солдат, другие шли следом,
молча, поддерживая друг друга. Сжимало сердце от всего виденного.
Меня выручал лес. В нем я успокаивался, забывался, ходил по
золотистым осинникам, срезал грибы, бережно клал в корзинку. Смотрел,
как под солнцем пылают последние желто-оранжевые листья. Грибов в ту
осень было много. Я набирал корзинку, ложился в некошеную траву, подолгу
рассматривал причудливые облака, плывущие неизвестно куда.
Однажды в лесу я вздрогнул от странного ржания лошади. Наверное, она
услышала меня по шагам и просила о помощи. Ее крик приводил в
содрогание. Он повторялся. Я преодолел страх, пролез через еловый
чапыжник и увидел ее на дороге. Лошадь стояла на согнутых передних ногах
и пыталась встать. Глаза были налиты кровью, изо рта падала пена.
Выпрямляя передние ноги, лошадь пыталась отступать по глинистой грязи.
Казалось, она вот-вот поднимется, но тело не слушалось, в изнеможении
несчастная падала на грудь, и только обагренные комья земли летели
из-под передних копыт.
Так она месила грязь, пока не обессилела. Голова упала на землю, и
все стихло. Я подошел. Лужи краснели от крови. Сама лошадь была тоже
красного лоснящегося цвета, перемешанного с грязью. На крупе сочилась
рваная рана...
В этот день грибы собирались плохо. Наутро я снова отправился в лес с надеждой: вдруг лошадь жива?
Еще издали услышал тихое ржание. Прибавил шагу. Солнце только
поднималось. Освещая верхушки деревьев, свет падал на дорогу, золотя ее
на фоне еще не проснувшегося леса. Увидев меня, лошадь подняла голову...
Я гладил ее мягкую гриву, а она ловила губами мои руки, прижималась к
ним. Я протянул хлеб. Она была слаба, и ржаной мякиш жевался с трудом.
Потом принялся носить ей воду .из ручья. Утолив жажду, лошадь лежала
спокойно, когда я очищал с ее крупа грязь, протирал травою. Не знал
только, что делать с раной, как лечить. Но тут вспомнил:когда порезал
ногу, мама привязывала мне подорожник. Нашел листья, промыл в ручье и
влажными уложил на больное место.
По нескольку раз на день ходил теперь за грибами. Мама ничего не
знала, но очень переживала, что я начал худеть. Она старалась мне
что-нибудь добавить из еды, а я прятал и относил лошади, радуясь, что
прибывают у нее силы. Жал серпом траву, кормил, поил водой. Рана стала
понемногу затягиваться.
Враг часто бомбил нас, но я старался об этом не думать. Как-то
проснулся по привычке рано, в комнате было светлее обычного — шел первый
снег. Он ложился на мерзлую землю крупными хлопьями, повисал на ветках
берез. Я вышел из дома, в лесу свернул на знакомую дорогу... Меня никто
не встречал. Лошадь не подавала голоса. На дороге лежало одеяло, которым
я укрывал конягу на ночь. По целине белого снега пролегла цепочка
следов от копыт —сначала неровно, а потом все увереннее и увереннее.
Следы тянулись к домам, где дымились трубы и продолжалась жизнь...
|
